Человек из «Шередаря»: как и зачем предприниматель Михаил Бондарев занимается благотворительностью

Далеко не все предприниматели системно занимаются благотворительностью. Но есть и те, кто не просто периодически перечисляет деньги на социальные цели, а методично развивает важные для общества проекты. Михаил Бондарев, основатель языковой школы «ВКС – International House», долгое время оказывал материальную помощь детским домам и фондам. А 10 лет назад основал собственный фонд «Шередарь», который занимается бесплатной реабилитацией детей после тяжёлых заболеваний. О том, как и зачем совмещать бизнес с благотворительностью, Михаил Бондарев рассказал порталу Biz360.ru.

Мне ещё в детстве нравилось помогать другим. Я очень любил читать «Тимура и его команду» и другие книги, в которых ребята совершают полезные дела. 

Я долго не мог понять, зачем живу. Какой смысл в моём существовании, если всё равно умрёшь? Уже в зрелом возрасте я впервые открыл Евангелие. Можно сказать, с этого всё и началось. Там были такие слова: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе». 

С той поры я стал помогать другим людям регулярно, тем более у меня появились для этого деньги. Оказывал помощь детским домам, носил деньги в церковь. Но чувствовал, что всё это – «не то». Непонятно, доходила помощь до адресатов или нет. 

В то время одна из сотрудниц моей компании участвовала в благотворительных программах Российской детской клинической больницы. Одно из направлений деятельности больницы – лечение онкозаболеваний. Я через эту женщину начал передавать деньги в РДКБ анонимно. 

Считаю, что помогать «без лишнего шума» – это самый правильный вариант. Если есть возможность – помогай, но лучше всего это делать тайно. Главное – помочь, а не прославиться. 

Потом моя сотрудница познакомила меня с Галиной Чаликовой (создатель и первый директор фонда «Подари жизнь» - прим. редакции), которая в РДКБ возглавляла группу милосердия. Я начал регулярно помогать пациентам больницы через неё, довольно серьёзными суммами. Спустя некоторое время Галина предложила открыть благотворительный фонд и войти в его правление. Так был основан фонд «Подари жизнь». Я с первых дней входил в правление фонда и помогал РДКБ уже в рамках этом качестве.

В 2011 году государство построило Национальный медицинский центр имени Димы Рогачёва – это большая детская онкологическая больница, одна из лучших в мире. Дети получили возможность эффективно лечиться. Но при этом в России не было хороших условий для реабилитации после лечения. 

Дети возвращаются к обычной жизни после тяжёлых месяцев, а иногда и лет в больнице. Болезнь оказывает эффект и на их тела, и на их психику. Нам приходилось посылать маленьких пациентов на реабилитацию за границу – конечно, это было очень дорого. Но в хороших реабилитационных центрах они быстрее восстанавливались после болезни, становись самостоятельнее и увереннее. 

Я почти сразу понял, что надо бы и у нас в стране основать что-то подобное. Учредил благотворительный фонд «Шередарь» и начал строить реабилитационно-оздоровительный центр для детей. При его создании мы не просто ориентировались на международный опыт, а максимально его копировали. Всё придумано до нас – оставалось только грамотно «перенести» заграничные наработки и методики.

Построить такой центр, как «Шередарь», было непросто. Но надо отметить, что многие вопросы решались легче, чем при строительстве коммерческих объектов. Чиновники быстрее согласовывали разные вопросы. Поставщики материалов на стройке, узнав о назначении объекта, относились к нам более лояльно, чем к обычным клиентам – как минимум не задирали ценники. А некоторые продавали материалы за полцены или даже отдавали даром. Кстати, для многих компаний намного легче отдать на благотворительность товар, чем деньги. Когда просишь подарить 5 тонн кирпича, а у предпринимателя на складе 500 тонн – почему бы не помочь? 

«Шередарь» – до сих пор единственный в России реабилитационный лагерь для детей, перенёсших рак. У нас бесплатное пребывание, очень достойные условия, эффективные программы. Казалось бы, какие здесь могут быть возражения со стороны родителей? 

Но всё не так просто, как кажется. После тяжёлой болезни ребёнка мама не всегда горит желанием куда-то его отпускать. И такая гиперопека – тоже травма для ребёнка. Он должен снова жить полноценной жизнью, а значит – быть самостоятельным. Но за долгие месяцы болезни он привык по всем вопросам спрашивать разрешения у врача и мамы. И идти в социум он зачастую боится. Начальное недоверие бывает и у мам, и у самих детей, поэтому рекомендации врачей или других мам о посещении нашего реабилитационного лагеря не бывают лишними.

Мы активно привлекаем волонтёров, и в этом наше основное отличие от многих подобных центров. Казалось бы, люди не получают зарплату – значит, этот вариант должен обходиться дешевле. Но это не всегда так. Волонтёров надо набирать для каждой программы и обучать – это большая работа и серьёзные расходы. Плюс мы оплачиваем им проезд, проживание и питание. 

С другой стороны, если вы опираетесь на волонтёров – это тоже своего рода акт благотворительности. В результате работы лагеря «Шередарь» получается двойной эффект. Основная цель – помощь детям. Вторая – через наш лагерь за все годы прошло две-три тысячи волонтёров. Мы научили общаться и помогать детям после тяжёлых болезней. Обучение и поддержку волонтёров можно назвать моим вкладом в развитие общества. 

За все годы работы фонда «Шередарь» я потратил на реализацию его программ 920 млн. рублей. Пожертвования от граждан и гранты от государства за то же время составили в сумме 80 млн. рублей. Это тоже хорошая цифра, большие деньги, я благодарен и жертвователям за их вклад, и государству за грантовые программы. Но это всё равно менее 10% от того, что вложено. 

Может, здесь сказалась моя внутренняя привычка зарабатывать, а не просить. Я иногда говорю, что легче заработать, чем насобирать. Но мне повезло – у меня есть бизнес, который может зарабатывать.

Суммы, которые трачу на «Шередарь», много больше, чем пресловутая библейская десятина, но я не отрываю от себя последнее. У меня нет ощущения, что я чем-то «жертвую». Благотворительность для меня как хобби: я просто занимаюсь любимым делом. Как правило, у бизнесменов есть свои увлечения, многие из них недёшевые: рыбалка, охота, походы на байдарках, экстремальный туризм. Эти люди тратят на хобби, я – на благотворительность.  

С другой стороны, я никогда не стремился к роскоши. Не хотел себе ни виллу, ни яхту, ни заграничную недвижимость. Поэтому я легко отдаю деньги на благотворительность. 

Участие компании в благотворительности – большой плюс для её имиджа в глазах сотрудников. Они видят, что часть прибыли идёт на важное доброе дело. В принципе только учредители могут решать, как распорядиться прибылью. Они могут эти деньги сжечь, проесть, потратить на роскошь. Но если компания инвестирует в благотворительность, сотрудники к ней и к руководству более лояльны. 

Нередко учредители реабилитационных лагерей за границей – это коммерческие компании, которые организовывают их в благотворительно-рекламных целях. Я считаю, это очень хорошо. Пусть используют это для рекламы, пиара, славы: главное – чтобы был результат. Другой вопрос, если пиар – единственная цель, то это чувствуется сразу. А когда лагерь сделан для детей, это тоже во всём ощущается. Разница в подходах отражается и на внутреннем содержании, и на внешнем. 

Наш лагерь «Шередарь» совершенно точно не задумывался для саморекламы. Целью было помочь детям восстановиться после тяжёлых заболеваний. Когда я только начинал заниматься благотворительностью, об этом никто не знал даже из моих близких. Я это делал тайно. К сожалению, нельзя тайно построить лагерь, хоть я и думал об этом. 

С другой стороны, если у бизнеса есть возможность получить от благотворительности какие-то дивиденды, пусть даже и моральные – почему нет? Здесь иногда нужно пожертвовать личной скромностью. Я вкладываю в проект деньги, заработанные компанией. А значит, она заслуживает определённой благодарности со стороны общества. Но при этом мы не «перегибаем палку» и не кричим на каждом углу о наших добрых делах. Они говорят за себя сами. 

Все специалисты говорят, что благотворительный фонд – это как бизнес. От других видов бизнеса его отличают лишь нюансы. Это тоже люди, деньги, PR и GR (отношения с органами власти). Поэтому управление фондом для меня – это как управление ещё одной компанией. 

Я никогда не задумывался о том, как совмещать ведение бизнеса и дела фонда. Здесь секрет только один – делегирование. Всегда говорю, что просто собрал вокруг себя нужных людей – и в бизнесе, и в фонде. Они делают свою работу, а я затеял это дело и являюсь лидером. Но без команды у меня бы ничего не вышло. 

Благотворительность позволила мне лучше разбираться в людях. Есть мудрая поговорка – «Не делай добра, не получишь зла». Когда делаешь добро, не ожидай, что тебе отплатят тем же. Наоборот, готовься к тому, что к тебе придут и скажут: «Сделай в 10 раз больше». И не надо на это обижаться, так устроена жизнь. Люди принимают помощь за должное и требуют ещё большей помощи. Поэтому сделал – и забудь, не обижайся, не жди благодарности: просто помогай.

«Шередарь» дал мне массу новых знакомств в тех сферах, о которых я даже не думал. Например, мы проводим кинофорум, где я встречаюсь с актёрами, режиссёрами, сценаристами. Как бы я познакомился с ними без фонда? 

Я стал иначе смотреть на людей и их внутренние мотивы. Когда сидишь в своей «офисной коробке» и каждый день занимаешься одним и тем же, то многого не замечаешь. А когда сломал стены своей коробки и коснулся реальных проблем и человеческих бед – то многое видишь по-другому, понимаешь больше и глубже. Я становлюсь мудрее, а каждый человек рождается и живёт именно для того, чтобы быть мудрее. 

Главный план на будущее – построить второй реабилитационный центр, недалеко от первого. Тогда в радиусе нескольких километров у «Шередаря» будет полноценный комплекс: отель и два реабилитационных центра. Стройка обойдётся примерно в 600-800 млн. рублей. У меня сейчас таких денег нет. Но что в этих случаях нужно делать, я уже примерно знаю. 

Кроме того, в ближайшие месяцы планируем добавлять в расписание лагеря новые программы. Некоторые из них уже действуют. Например, у нас появилось новое направление – молодые взрослые. Мы увеличили возраст принимаемых ребят: помимо детей, теперь это юноши и девушки. 

Хотим расширяться и в других направлениях. Например, реабилитация детей с сахарным диабетом. Планируем принимать детей, пострадавших в результате боевых действий. К сожалению, сейчас этот вопрос стал актуальным. 

Хотим организовать программу горевания – для родителей, которые потеряли ребёнка. Приглашать семьи, чтобы всем вместе справиться с этим горем. Но это очень тонкая и сложная тема, мы ещё не научились с ней работать. 

Я абсолютно уверен в том, что волонтёры не оставят фонд «Шередарь» после моего ухода. И я хотел бы сделать всё по уму, чтобы потом у моих преемников не возникло сложностей, в том числе с финансированием благотворительных программ. Сейчас я хочу подарить фонду «Шередарь» здание моего отеля «ВКС» – он находится неподалёку. Но по закону коммерческая компания не может передать собственность благотворительному фонду. Я понимаю, почему: некоторые бы начали так делать, чтобы «уводить» собственность из-под налогов. Пока я так и не смог передать отель фонду. Надеюсь, у меня это когда-нибудь получится.

Чтобы не пропустить интересную для вас статью о малом бизнесе, подпишитесь на наш Telegram-канал, страницу в «ВКонтакте» и канал на «Яндекс.Дзен».
biz360