Такое разное кино: как частная кинокомпания ищет свой путь к большому экрану

Режиссёр Иван Соснин сделал имя как автор короткометражных фильмов, снятых для брендов: его простые и трогательные истории, выстроенные по законам драматургии, брали премии на многих фестивалях. В 2022 году он возглавил студию Red Pepper Film, в которой работал с 2016 года как режиссёр и сценарист. На этот год он строил большие планы, но с марта заказчики начали сокращать бюджеты на маркетинг, все идеи были отложены до лучших времён, а творческая команда Red Pepper Film увязла в депрессии. О том, как студия проходит кризис и сколько стоит снять кино в России, Иван Соснин рассказал порталу Biz360.

Я родился в Кировграде, потом мы с мамой переехали в Невьянск – это маленькие города в Свердловской области, каждый по 25 тысяч жителей. Условий, чтобы как-то творчески развиваться, там не было. Но к тому моменту, когда я учился в старшей школе, появились фотоаппараты с функцией записи видео. Мама купила такой фотоаппарат, и я снимал на него всякие зарисовки, учился монтировать. Мне это нравилось, я этим горел.

Но свою жизнь с творчеством особо не связывал. Я хорошо знал физику и математику, и после школы поступил на металлургический факультет УПИ – там давали бесплатное общежитие. Мне было важно поступить в хороший вуз, по баллам я прошёл во многие, но в УПИ были самые хорошие условия по проживанию.

Так я начал учиться на металлурга. Но на парах, между парами и после пар продолжал писать сценарии, рисовал раскадровки, что-то снимал сам, что-то вместе с друзьями. Старался делать видео всё более профессионально, потом начал снимать клипы. Снял клипы «Сансаре» и «Кураре» (известные уральские группы – прим. редакции).

В какой-то момент солист «Сансары» Саша Гагарин предложил мне пойти копирайтером в агентство Red Pepper. Компания занималась рекламой, в том числе продавала услуги по съёмке видеороликов, но своего продакшена у неё не было, работали со сторонними режиссерами. Но так как я уже немножко умел это делать, мне начали доверять небольшие задачи.

Я начал с рекламных роликов, потом стал делать ролики побольше, потом клипы. А в 2016 году я снял свою первую короткометражку – «Письмо». Она получилась более-менее хорошая, и дальше уже пошло.

У меня никогда не было мечты стать режиссёром, не было цели работать в кино, мне просто нравилось снимать. Это было моё хобби, которое постепенно вытеснило всю остальную деятельность.

Что касается образования, то сейчас в индустрии много молодых режиссёров, операторов, сценаристов, и многие из них тоже без профильного образования. Они постепенно приходят на этот рынок и занимают те же позиции, что и выпускники ВГИКа. Думаю, сегодня, с развитием интернета и гаджетов, даже без образования можно добиться больших высот. Скажу больше: продюсеры заинтересованы в новых лицах, потому что они ищут свежий взгляд на кино, а чем нестандартнее путь в профессию – тем интереснее.

В 2016 году основатель и руководитель нашего агентства Данил Голованов написал в своих соцсетях, что реклама умерла. Был такой скандал! Многие бренды от нас отвернулись: раз ребята больше рекламой не занимаются, то пойдём к другим агентствам. Никто сначала не понимал, что делать. Но потом мы начали объяснять, что имелось в виду: реклама в стандартном виде умерла, то есть эти 15-тисекундники в телеке уже никому не нужны. Мы начали предлагать новый формат – брендированный контент.

Первый год было очень сложно. Но в целом мы понимали, что российский рынок к этому придёт. Наш рекламный рынок отстаёт от западного, но рано или поздно тренды до нас доходят. На Западе уже давно для брендов снимают короткометражки, клипы и даже полный метр. Но к нам это начало приходить только несколько лет назад.

Мы пытались объяснить брендам, что это будет модно, что сейчас весь контент – в интернете, и реклама в «ящике» уже никому не интересна, люди уходят в туалет, когда идёт реклама по ТВ. Нам хотелось делать такой бренд-контент, чтобы человек его хотел смотреть.

До этого мы делали рекламу, которую надо было навязывать людям. Мы вбухивали большое количество денег в производство рекламы и потом ещё много денег – чтобы показать эту рекламу потребителю. Нужно было купить эфир на ТВ или радио, чтобы эта реклама ещё разбила чей-то любимый фильм или передачу и вызвала какие-то негативные эмоции у человека. А мы старались делать продукт, который ты сам захочешь репостнуть, скинуть маме или друзьям.

Постепенно рекламный рынок стал преобразовываться, и в 2021 году такого контента уже снималось много. Это действительно была «та самая» ниша, и довольно долго рекламодатели приходили к нам сами. Сейчас, во-первых, редко кто приходит сам, во-вторых, мы стараемся уже двигаться в большое кино, в полный метр. Об этом расскажу чуть дальше.

Как сохранить и художественную ценность, и интересы рекламодателя, когда работаешь с брендированным контентом? Покажу на примере бренда «Дядя Ваня», который одним из первых поверил в нашу идею. Компания обратилась к нам с задачей снять рекламу, а мы на тот момент уже начали снимать короткометражки и предложили за стоимость рекламного ролика снять короткометражный фильм. Клиентов всё устроило, мы сняли фильм, им понравилось. В итоге мы сняли больше десяти фильмов для «Дяди Вани».

Мне сейчас молодые режиссёры пишут: «А как вы находите деньги? К какому бренду обратиться? У меня есть сценарий, что дальше делать?» Тут важно чувствовать тонкие грани: ты всё равно должен подходить к этому творчеству отчасти как к рекламе, должен понимать философию бренда, понимать, что подходит компании, а что нет.

То есть нельзя «Дяде Ване» предложить какой-нибудь триллер или хоррор, потому что это совсем не в тему. Это бренд консервированных овощей, он про семейные ценности, про душевность, какие-то общие праздники, время с семьёй за общим столом. Поэтому у нас родилась концепция «Иваны, помнящие родство». В каждом фильме главным героем был Иван, и все короткометражки были про семейные ценности, поиск близкого человека, про дружбу.

Когда ты снимаешь не рекламный формат, а кино, важно, чтобы представитель бренда (иногда это сам основатель) был продюсером фильма. Важно общаться с ним так же, как ты общаешься с продюсером в кино: обсуждать сценарий, возможно, идти на какие-то компромиссы, вместе всё это шлифовать – до тех пор, пока вы не добьётесь классного результата.

Все фильмы, которые мы делали для «Дяди Вани», очень классно оценили и зрители, и фестивали, и профессиональное сообщество. Это тот проект, где нам удалось и потребности бренда закрыть, и удовлетворить свои амбиции. Как это может получиться? Я думаю, что важно не ставить свои интересы выше интересов бренда.

Что касается PR Value, то мы пытались узнать у «Дяди Вани», как они считали эффективность такого контента, но нам эти данные не открыли. Но поскольку они заказывали фильм за фильмом, думаю, что показатели были хорошие, ведь благодаря такому контенту повышается лояльность аудитории.

Могу предположить, что это работает на уровне воспоминаний: когда ты видишь бренд, у тебя всплывают приятные эмоции от просмотра фильма, и ты берёшь эту банку. Но каких-то показателей у нас нет, подтвердить это нечем – приходится верить на слово.

На этот год было много планов: и личных, и профессиональных. Февраль их сильно изменил. Это коснулось всего: всё стало максимально нестабильно. Я и моё ближайшее окружение на какое-то время ушли в депрессию. Работы стало гораздо меньше, проектов гораздо меньше, денег тоже гораздо меньше.

Мы работали с крупными брендами – российскими и международными. Многие зарубежные компании просто ушли с российского рынка, а российские заказчики начали замораживать проекты. У нас были проекты, где мы уже всё разработали, придумали креатив, сценарий – и всё это отложили до лучших времён.

Что касается команды, то пришлось очень много обсуждать новые реалии, потому что с февраля очень многие представители творческих профессий уехали из страны. Мы за этим наблюдали, размышляли, что нам делать дальше, как менять структуру работы, где брать деньги на жизнь, оставаться здесь или искать другое место.

Мы поговорили и поняли, что в целом придерживаемся одной жизненной философии: всё-таки нужно продолжать делать то, что мы умеем. Не хотелось оставлять свой город, свою страну, где мы так долго жили и делали много интересных вещей. Мы решили остаться, чтобы и дальше снимать кино, снимать клипы, заниматься творчеством.

Март и апрель были абсолютно мёртвыми в плане работы, не было ни одного проекта. Но мы решили: у нас есть люди, есть головы, есть руки, есть техника. Чтобы занять ребят и не утопать в депрессии, мы отправились в деревню Слобода на реке Чусовой и снимали полнометражный фильм. Это околофантастическая история, SciFi про инопланетянку, которая прилетела в российскую деревню. Но главный герой не она, а деревенский дурачок, который верит в инопланетян, но с ним никто не общается и никто не воспринимает его всерьёз.

Я достаточно быстро написал сценарий, моя жена и наш продюсер Яна Шамайлова нашла ресурсы. У нас были какие-то накопления, была кредитка на 600 тысяч – всё потратили под ноль. Актёры согласились сниматься бесплатно, все ребята, которые помогали, тоже работали бесплатно – с условием, что, если мы потом продадим фильм, то выплатим гонорары. Всем хотелось сделать какой-то проект в такое сложное время.

В деревне не было связи и не было времени сидеть в интернете и читать новости, поэтому все немного выдохнули. Когда мы ехали в автобусе со съёмок, все ребята благодарили, что мы это сделали, потому что все хотя бы немножко отвлеклись от происходящего и поняли, что жизнь продолжается.

В наших фильмах снимались Алексей Серебряков, Елена Яковлева, Кирилл Кяро, Чулпан Хаматова, Константин Хабенский, Юрий Колокольников и другие именитые актеры. Я заметил, что чем известнее актер, тем у него ниже запросы и тем он проще в общении. Бывает, что молодые актёры, которых уже где-то заметили, начинают выкатывать какие-то райдеры, у них появляются понты – возможно, это и есть звёздная болезнь.

С ними часто бывает сложно, они очень много предлагают от себя: «Мне кажется, ты здесь неправильно написал, давай я перепишу твой текст», «Диалог мне не нравится, я бы по-другому сказал» и т.д. Именитые же актёры приходят на площадку как на работу, делают всё очень чётко, не стараются изменить сценарий. Они могут что-то предложить, но в качестве совета. С ними суперкомфортно работать.

Если я выхожу на смену и знаю, что на площадке будет какая-то звезда, я начинаю трястись от волнения. Но это быстро проходит, потому что оказывается, что человек настолько простой в общении и настолько заинтересован в результате, что мы быстро находим общий язык.

Когда опытный актёр соглашается на проект, он ставит в договоре свою подпись и тем самым решает, что будет работать с этим режиссёром, это значит, что он отработает от начала до конца как надо.

Когда оглядываешься назад, то кажется, что всё было легко, вспоминаешь самые лучшие моменты. У нас очень классная команда, и практически всё, что мы снимаем, мы снимаем своей командой. Мы давно работаем вместе, и ребята растут вместе со мной. Благодаря тому, что у нас достаточно сплочённый коллектив, обычно всё идет по накатанной, потому что из проекта в проект тебе не надо адаптироваться под новых людей.

Но сложностей, конечно, очень много. Могу миллион часов рассказывать про проблемы, которые бывали на съёмках. Например, снимаем летний день, а начинает идти снег. Или как в Мурманске у нас замело машину и мы её пять часов откапывали из-под снега. Ещё тогда одна машина разбилась, мы потом платили тысяч триста за ремонт.

А когда были съёмки во Владивостоке, и мы прибыли на огромное транспортное судно, которое должно было идти в Корею, у меня поднялась температура. Как раз была эпидемия ковида, поэтому судно поставили на стоянку на несколько недель, а нас отправили домой. В итоге у меня был отрицательный тест, но это уже ничего не изменило: пришлось заново покупать всей команде билеты, а у судна изменилась вся транспортная сетка.

Много чего было, но не хочется вспоминать об этом как о проблемах. Конечно, бывают какие-то препятствия, но всё это я воспринимаю как путь к фильму.

В этом году у нас был дебют в полном метре – наш фильм «Далёкие близкие» в сентябре вышел в российский прокат. Это большой серьёзный проект, уже не то кино, какое мы раньше снимали: тут другой подход, другие бюджеты, другой формат и другие сроки: над этим фильмом мы работали три года.

Всё началось с того, что в соцсетях меня нашёл продюсер Александр Бондарев, заместитель директора киностудии «КИТ». Он написал, что посмотрел короткометражку «Интервью», ему понравилось. Предложил познакомиться, чтобы в перспективе снять вместе полный метр. Мы встретились в Москве, на встрече был ещё Джаник Файзиев – режиссер «Турецкого гамбита» и на тот момент директор киностудии «КИТ».

Сценарий писали год. На всех своих проектах я сам пишу сценарии, но в этот раз мне помогала Маша Мельневская, креативный продюсер «КИТа». Маша делала креативный надзор, помогала вести историю в нужное русло, чтобы зрителю было интересно: мы изначально хотели сделать зрительское кино, которое будет интересно людям.

Мы выбрали формат роуд-муви, потому что в этом случае сам формат движет историю. То есть тебе не надо придумывать какие-то мотивы: куда герой идёт, зачем он туда идёт. Тут ты придумал один мотив, у тебя есть пункт А, есть пункт Б, и зрителю уже интересно, что будет в конечной точке.

В итоге получилась история отца и сына, которые проезжают в доме на колёсах через всю Россию – от Хабаровска до Москвы. Главный герой – учитель географии из Хабаровска, он знакомится в социальных сетях с женщиной, которая живёт в Подмосковье. Сын главного героя занимается перегоном машин и собирается в Москву. Отец решает поехать с ним и встретиться с женщиной, которая ему понравилась.

Основная линия – не реальная, я её придумал. Но какие-то персонажи, образы, отношения я беру из реальной жизни, наблюдая за близкими, знакомыми, родственниками. Наверное, когда ты снимаешь фантастику, сложно ориентироваться на какой-то свой быт, но тут реалистичная история, она происходит в наше время, некоторые герои – мои ровесники, поэтому мне несложно посмотреть на себя и своё окружение и написать таких персонажей.

Поиском денег занималась киностудия «КИТ», а мы выступали как продакшен, занимались производством. В договоре у меня прописано, что я не могу разглашать условия, но для справки: полный метр в России сейчас снимают от 30 млн. рублей, короткометражки в среднем от 2 до 6 млн. рублей. Я говорю сейчас не об артхаусе с одним актёром в одной комнате: такой фильм можно снять и за 100 тысяч рублей, и за ноль.

На «Далёких близких» нашим партнёром был онлайн-кинотеатр KION, где будет премьера фильма после проката. Также мы получили финансирование Минкульта, и изначально у меня были опасения на этот счёт. Я боялся, что будет какая-то цензура, вмешательство в сценарий и т.д. Но этого не случилось, как было написано, так мы всё и сняли.

Особо отмечу: в Минкульт надо выходить с полностью готовым сценарием, и даже уже с набросками кастинга, кто будет сниматься и на каких ролях. Мы ещё прописывали локации. Пока многие снимают на «зелёнке» в Москве, мы проехали весь путь реально. Возможно, ещё и в этом был залог успеха, потому что, думаю, Минкульту тоже понравилась идея показать нашу страну как она есть. Через какое-то время после питчинга нам написали, что финансирование одобрено. В общем, в плане общения с министерством культуры всё оказалось легко.

Сейчас мне интересно снимать именно полнометражные фильмы, потому что у них есть вес. Поработав над «Далёкими близкими», теперь я понимаю, сколько трудов вложено в полный метр и какое внимание у индустрии к таким фильмам.

По уровню внимания и интереса короткометражное кино с полным метром, увы, не сравнится. Мы только показали свой фильм на фестивале в Выборге, где его посмотрело 300 человек, и уже после этого показа мне предложили снимать пять полнометражных картин.

В моих мечтах сейчас снимать по одному полнометражному проекту в год, а что из этого выйдет – посмотрим.

Чтобы не пропустить интересную для вас статью о малом бизнесе, подпишитесь на наш Telegram-канал, страницу в «ВКонтакте» и канал на «Яндекс.Дзен».
biz360